Элла Памфилова: "Я боец по жизни и никогда не сдаюсь"

Председатель Центральной избирательной комиссии РФ рассказала в интервью ТАСС, кто реальные организаторы фальсификаций на местах, чем им это грозит, в чем российская избирательная система — самая продвинутая в мире, как очистить базу избирателей от "мертвых душ" и чем выборы отличаются от голосования.

20 февраля, 2018

— Какая оценка была у вас в школе по математике, Элла Александровна?

— Пятерка — я окончила школу с золотой медалью. Математику очень любила, хотя по сути своей — гуманитарий, мечтала поступать на факультет журналистики МГУ. Да и учителя говорили, что у меня есть литературный дар, но вот не сложилось. Сожалений об этом нет, напротив — изучение в дальнейшем высшей математики, квантовой физики и других технических наук дало мне бесценные навыки быстрого самообучения, осмысления разного рода явлений, а также умения неплохо прогнозировать…
А почему вы спросили о моих успехах в математике?

— Хотел узнать ваше отношение к известной формуле Сталина: важно не то, как голосуют, а как считают.

— В данном случае мои личные успехи в математике не имеют никакого значения, да и не стоит современную Россию мерить сталинскими аршинами. Процесс подсчета голосов должен быть понятен, прозрачен и достоверен "от" и "до". Тогда у людей и рождается доверие к результатам выборов. Это — в идеале, на практике же система подвержена разного рода сбоям, но мы интенсивно, системно и последовательно пытаемся их в предельно сжатые сроки минимизировать.
Если же вернуться к циничной сталинской формуле, то она абсолютно порочна.
Выборы существуют, чтобы люди не просто голосовали, а выбирали. На мой взгляд, это принципиально разные понятия. Голосование — процедура, процесс, а выбор — гражданская позиция, основанная на принципах и размышлениях, а также ответственность за последствия своего решения
Чем больше людей относятся к этому не механически, а вдумчиво и осознанно, тем качественнее будет результат на выходе. Значит, и спрос с победивших на выборах будет иным, более высоким.

— Вы сказали: достоверность "от" и "до". Начнем с "от". С перегибов на местах.

— Я подхвачу ваше желание оперировать советской лексикой — от перегибов разного рода методично и целеустремленно избавляемся. Это требует огромных усилий и времени, поэтому не стоит уповать на молниеносные результаты. Но то, что уже сейчас система качественно меняется, — это факт. По идее, никакой гнет, в том числе административный, не должен давить на участковые комиссии.

— А на практике порой очень даже давит.

— Да, и самое мерзкое, когда подобного рода административные перегибы ломают судьбы людей, растаптывают их гордость, самоуважение и профессиональное достоинство. Далеко не каждый сможет это выдержать. Нельзя испытывать людей на прочность таким образом — их надо защищать от произвола расплодившихся местных "хозяев жизни", для которых корыстный интерес превыше всего общественного и государственного. Причем именно эта категория чаще всего прикрывает свои нечистоплотные действия высокопарной риторикой: дескать, все враги, а они истинные патриоты. Это наносит огромный вред, девальвирует высокие понятия "любовь к Родине", "патриотизм", поскольку люди вокруг все видят и все знают, и именно подобные действия администраторов-оборотней отвращают граждан от выборов, делают их пассивными.
Вот почему так важна позиция нынешнего состава ЦИК, направленная на защиту добросовестных членов избирательных комиссий от любых форм произвола и давления.
В то же время мы интенсивно избавляемся от тех членов комиссий разных уровней, кто осознанно или безразлично допускает искажения, подтасовки и другие неправомерные действия, подрывающие доверие людей к выборам.

— И где посадки этих "осознанных" и "безразличных", Элла Александровна, чтобы другим не повадно было?

— Все, что в нашей компетенции, мы делаем. Добиваемся замены проштрафившихся членов комиссий, освобождения от должностей председателей избиркомов разных уровней. Там, где нарушения тянут на уголовное или хотя бы административное наказание, передаем материалы в правоохранительные органы — Следственный комитет, Генпрокуратуру России.
В уголовном производстве и сейчас находится порядка сорока уголовных дел. Может быть, дойдет и до "посадок", если правоохранительные органы доведут ряд из них до суда. Но до сих пор беда была в том, что уголовное или административное наказание в тех редких случаях, когда оно и происходит, добирается лишь до "стрелочника" — административно подневольного члена избиркома.
А реальные организаторы фальсификаций — будь то из муниципалитета, управы, мэрии, бизнеса или из губернаторских структур, которые, подчас за спиной субъектового избиркома, напрямую давали указания "стрелочникам", чтобы ради своей выгоды подогнать нужный результат, они в основном уходили от ответственности. Мол, ты не бойся, мы тебя прикроем, а если откажешься, то пеняй на себя. Вот и приходилось "стрелочнику", находящемуся между молотом и наковальней, выбирать — остаться без основной работы или, презирая себя, пойти на сговор, надеясь, что прикроют. И прикрывали — исполнитель божился следователям, что просто "ошибся", а те, после определенных намеков из близких им влиятельных кругов, облегченно закрывали и глаза, и дела…
Их было трудно поймать за руку, они же не глупцы, документальных следов преступных команд не оставляют.
А в итоге, когда очевидные нарушения становились достоянием общественности, под раздачу попадали те самые "стрелочники", чаще — "стрелочницы": рядовые члены участковых комиссий. Посмотрите на их социальный портрет. Как правило, это бюджетники — учителя, врачи, инженеры, общественники, нередко — матери-одиночки... Их делегируют в участковые комиссии на время выборов с их основного места работы. За всю выборную избирательную кампанию, при все возрастающей нагрузке и ответственности, они получают весьма скромное денежное вознаграждение. И как устоять человеку, если это маленький населенный пункт, где все друг друга знают, начальству не принято перечить, а за непослушание можно потерять рабочее место?
Легко рассуждать из Москвы, но попробуйте поставить себя в ситуацию, когда на одной чаше весов — честное выполнение долга, а на другой — завтра не на что будет кормить, учить и растить детей. Можно бесконечно долго и красиво рассуждать о чувстве собственного достоинства и прочих высоких материях, но в реальности члены комиссий нередко оказываются перед крайне сложным выбором. Вот эти несчастные учительницы и вбрасывали бюллетени, переписывали исподтишка протоколы, презирая себя и проклиная власть. А потом шли в класс, чтобы учить наших детей прекрасному и высокому. В результате — такой психологический и морально-нравственный надлом, который ничем не восполнишь. Осуждая членов комиссий, которые под давлением идут на нарушения, во сто крат более жестко оцениваю аморальные действия тех, кто принуждает к этому, обладая властью и полномочиями.
С подобным нельзя мириться — это не просто перегибы, как вы выражаетесь, это ломка людских судеб.
Смею утверждать, что в целом нам удалось переломить эту порочную тенденцию.
Чтобы искоренить это, наряду с серьезным пакетом целенаправленных действий ужесточена также статья Уголовного кодекса, теперь правонарушителям грозит реальный срок — до четырех лет за групповой сговор! Это и дает возможность перейти к "посадкам", как вы выразились, заказчиков и организаторов фальсификаций. И еще очень важно, чтобы все потенциальные нарушители боялись не только выявления преступления, но и неотвратимости наказания в случае его совершения. В условиях беспрецедентной прозрачности, которые мы сейчас создаем, отвертеться будет практически невозможно.

— Значит, вы за хирургические методы лечения?

— Здесь более уместна не медицинская, а правовая терминология — противоправные действия должны пресекаться самым жестким образом, вплоть до уголовного наказания. Уверенность, что все сойдет с рук, порождает рецидив. Вот почему так нудно и настойчиво я раз за разом возвращаюсь к оставшимся от двух прошедших кампаний 2016 и 2017 годов "хвостам" нарушений, которые до сих пор не получили должной оценки: в одних случаях со стороны правоохранительных органов, в других — со стороны руководства некоторых регионов.
Справедливости ради хочу уточнить, что этих "рудиментов" остались единицы — в основном справились.

— Удалось зачистить поляну?

— Это не "зачистка поляны", как вы выражаетесь, это формирование соответствующей правовой и нравственной среды, где профессионализм и честь неотделимы друг от друга. И еще человеческой среды — на основе взаимоуважения, взаимной поддержки. Этот процесс идет, но чтобы он стал необратимым, предстоит в основном не людей заменить — их в системе почти 900 тысяч, — а задать такой вектор и функциональные рамки, которые бы исключали все возможности для разного рода фальсификаций, подрывающих доверие к выборам. Важно не напалмом выжигать, а найти прецедентные точки и превентивно ударить по ним, чтобы никому не повадно было.
Я пришла в ЦИК менее двух лет назад, накануне кампании по выборам в Государственную думу. И начинать с разгона старых кадров, с раздачи всем сестрам по серьгам было нельзя. Это было бы несерьезно и безответственно, внесло бы дезорганизацию и хаос.
Мы провели думскую кампанию, проанализировали ее ход, поработали над собственными ошибками, оценили качество работы наших коллег в регионах, выявили дефекты существующего законодательства и его правоприменения, после чего подготовили пакет предложений: как изменить сложившуюся ситуацию и решить вскрывшиеся проблемы.
С самого начала стало ясно: избирательные комиссии не должны всю свою работу концентрировать исключительно на избирательных кампаниях. Необходимо наладить непрерывное функционирование системы с полноценным анализом прошедших выборов, переосмыслением законодательства и его правоприменения, всеобъемлющим прогнозом на предстоящие кампании, перманентным обучением членов избирательных комиссий всех уровней. Людей надо постоянно учить, избирательное законодательство ведь меняется, обновляется, в избирательные комиссии приходят новые люди, не знающие нюансов. Важно работать на опережение, осмысливая современные тенденции и запросы общества.
Вывела прямую закономерность: чем больше общественных наблюдателей на участках, тем меньше технических и умышленных ошибок в процессе выборов, подсчете голосов избирателей и оформления итоговых протоколов. Вот почему мы с коллегами уделяем так много внимания укреплению и развитию института общественного наблюдения. Наблюдатели — наши союзники, дополнительный резерв в борьбе за честные выборы. Как, кстати, и СМИ. На мой взгляд, зрелость и состоятельность тех или иных партий определяются сегодня в том числе по отношению к журналистам и способности привлечь к работе на выборах большое число наблюдателей.

— Как вы относитесь к критическим стрелам, которые запускает в вашу сторону определенная фейсбучная общественность?

— Я не испытываю по этому поводу никаких душевных терзаний, и тем более у меня нет стремления кому-либо угождать. Для того чтобы самостоятельно вести свои странички в соцсетях, у меня нет ни желания, ни времени, ни сил, а поручать кому-либо писать посты и ставить лайки от моего имени — значит обманывать людей, вводить их в заблуждение. Зачем? Повторю: меня в соцсетях просто нет, все аккаунты от моего имени — липовые. Есть только официальные странички ЦИК.
Насчет критики. Если эксперты непредвзято, предметно и профессионально выявляют наши огрехи и недоработки, то мы им только спасибо говорим за это, поскольку они помогают нам улучшать выборную систему. Но нередко превалирует и набирает обороты "критика" иного рода, от лукавого — намеренное искажение фактов, осознанное введение общественности в заблуждение, например по вопросам конституционности той или иной нормы закона, ее правоприменения.
Еще одна разновидность критики идет от правового невежества, элементарного незнания ныне действующего избирательного законодательства. К сожалению, этим грешат и партийные функционеры ряда партий, да и некоторые кандидаты не обременяют себя правовыми "мелочами", когда делают весьма категоричные и юридически некорректные заявления.
Надо также иметь в виду, что в условиях, когда дня не проходит, чтобы Россию не "назначили" виноватой за все плохое, что происходит в мире, будет нарастать волна по дискредитации выборов. На это направлены огромные ресурсы со стороны тех, кому надо ослабить нашу страну любой ценой. Появилось даже такое направление — фабрикация мнимых фальсификаций, анонимный вброс в соцсети разного рода придуманных "нарушений", их повсеместное тиражирование, изготовление разного рода фальшивок. Все это делается для того, чтобы искусственно создать негативный информационный поток, на основе которого можно было бы так называемым независимым экспертам делать обобщающие выводы "о массовых нарушениях".
Целенаправленно готовятся разного рода провокации непосредственно в помещениях для голосования, включая порчу бюллетеней и прочее. Хочу сразу предупредить, что мы встретим любых провокаторов во всеоружии, отпор дадим больно и сполна.
Уверена, что мы со всем этим справимся, поскольку сформирована беспрецедентно открытая и прозрачная система голосования, которая позволит нам, опираясь на СМИ и наблюдателей, показать реальную и достоверную картину выборов.

— На фронте год за три считали, а в ЦИК?

— Разве можно сравнивать?! На фронте люди рискуют жизнями, а мы просто стараемся добросовестно делать то, что предписывает закон.
Да, тяжело, поскольку и душа, и эмоции, и здоровье — все здесь, а как иначе?! Я воспринимаю это как главное, самое важное дело моей жизни, поэтому и выкладываюсь полностью, переживаю. Это естественно для нормального человека. Ведь эти выборы важны для страны как никогда: пройдут достойно — значит, укрепим, усилим Россию.
Не стоит мериться, кому и где труднее. Можно ведь выложиться полностью, а в итоге понять, что все напрасно. Вот это страшно. Гораздо приятнее валиться с ног от усталости, достигая цели, чем впасть в депрессию от бессмысленности собственных усилий при избытке жизненных сил. Мне важно, чтобы то, что я думаю и чувствую, совпадало с тем, что я делаю, и чтобы это было востребовано обществом.

— Как, думаю, и каждому из нас.

— Наверное. И еще для меня очень важно, чтобы обязательно во всем, что делаю, были элементы творчества, вдохновения!

— Чем меньше самодеятельности будет в вашем нынешнем занятии, тем лучше. Всем спокойнее.

— А еще спокойнее, если всех нас заменить роботами-счетчиками…
Инициативный и творческий подход — это не самоуправство и произвольное толкование законов, это умение предложить такую организацию процесса, когда люди мотивированы строго следовать законам. Но еще — внести свою лепту в то, чтобы закон был целесообразен, умен, справедлив, современен и понятен для граждан.
В ЦИК интересная работа, не механическая — не только цифры подсчитывать и таблицы из них составлять. Постоянно возникают сложные коллизии, когда необходимо быстро и неординарно реагировать. Без права на ошибку, чтобы не поставить под удар всю систему.
Конечно, неимоверно важны все технические новации, которые минимизировали бы неизбежные ошибки из-за так называемого человеческого фактора.
Хотя именно человеческий подход и есть самое главное.
Технологии, методики, нормативы и инструкции — все становится важным лишь тогда, когда человек ценит свою работу, видит в ней смысл.

— Вы провели реформу аппарата ЦИК. Вас не устраивало, как функционировала система?

— Это неизбежный процесс, сопровождающий развитие системы, которая обязана адекватно реагировать на современные вызовы и общественный запрос.
Меняются настроения людей, идут серьезные изменения во всех сферах жизни. В том числе это касается и отношения к выборам. После марта 2014 года ситуация кардинально изменилась и внутри страны, и на международных площадках. Реагировать надо быстро и адекватно, уметь просчитывать формирующиеся в обществе тенденции и настроения, прогнозировать возможные проблемы и действовать на опережение. Шаги должны быть своевременны и уместны.

— Например?

— Самое важное сейчас — обеспечить доверие к проходящим выборам. Поэтому, как я уже упоминала, мы идем на беспрецедентные шаги по созданию максимально прозрачного процесса голосования.
Впервые видеонаблюдение будет не только на избирательных участках, но и в территориальных избирательных комиссиях в целях контроля за вводом протоколов в систему ГАС-"Выборы". Аналогов в мире нет.
Это также процедура изготовления протоколов участковых комиссий об итогах голосования с машиночитаемым кодом (QR-код), которая до недавнего времени не применялась. Среди новшеств — и масштабное использование в ходе голосования комплексов обработки избирательных бюллетеней (в том числе КОИБ-2017), количество которых было увеличено более чем в два раза. Всего на выборах президента Российской Федерации планируется использовать около 13 тысяч комплексов технических средств подсчета голосов.
Это упрощение доступа наблюдателей на избирательные участки и, самое главное, увеличение числа самих наблюдателей. Особое внимание в предстоящей кампании будет уделяться избирателям с ограниченными возможностями здоровья. Задача организаторов выборов — максимально проинформировать их о дополнительных возможностях при организации голосования на дому, а также рассказать о подаче заявлений по месту пребывания.
Более того, я очень рассчитываю на то, что на наши призывы откликнутся многие волонтеры для того, чтобы оказывать во время выборов необходимую помощь тем, кто в ней нуждается, в первую очередь людям с ограниченными физическими возможностями и пожилым гражданам.
Много технических нюансов. И организационных тоже. Поэтому и понадобилась промежуточная реорганизация аппарата ЦИК.
Чтобы выявлять слабые места в собственной работе и дефекты в законодательстве, мы создали соответствующие службы. Иначе и дальше шли бы, спотыкаясь, наступая на одни и те же грабли. Хорошо поставленная аналитическая работа позволяет нам действовать более динамично, системно и последовательно.
Мы определили стратегию работы и сейчас формируем те или иные элементы. Наши граждане были довольно слабо информированы о прошедших выборах, вот и было решено усилить акцент на информационно-просветительской составляющей. Люди должны знать о выборах всё. Как видите, мы на этих выборах развернули беспрецедентную по масштабам информационно-просветительскую кампанию.

— Цель — повысить явку в марте 18-го?

— Что касается явки, конечно, хорошо, когда она высокая. И надо стремиться ее повышать. Но это должно осуществляться на основе закона и без всякого давления на людей.
Наши люди стали настолько искушенными и просвещенными, что сразу чувствуют любую фальшь. Поэтому мы и сделали основной акцент на максимальном информировании избирателей о выборах президента страны и о тех дополнительных возможностях, которые у них появились вследствие того, что мы сняли многие ранее существовавшие барьеры на пути к избирательному участку.
И в первую очередь отказались от открепительных удостоверений, предложив новую систему "Мобильный избиратель". Это новый порядок голосования по месту нахождения избирателя, позволяющий ему проголосовать в любом населенном пункте страны — вне зависимости от места его регистрации. Там, где удобно
Широко информируя наших граждан о выборах и новых возможностях, которые у них появились, разъясняя, как ими воспользоваться, мы создаем хорошие предпосылки для повышения явки. Все остальное решать самим избирателям. Если люди поймут, что от их голоса зависит их собственное будущее, будущее их семьи и детей, то они придут на выборы.
И если хорошо сработаем, то на выборы могут прийти и миллионы людей, которые уже много лет не голосуют, поскольку прежняя система открепительных удостоверений предполагала большие материальные и временные затраты для тех, кто живет и работает далеко от места постоянной регистрации.

— Но для того, чтобы эта система полноценно заработала, нужно иметь хорошо выверенные списки избирателей. Между тем их выверка, очистка от "мертвых душ" была всегда одной из болевых точек избирательных кампаний. Как дела с этим обстоят сейчас?

— Пока мы видим, что у нас примерно 108 миллионов избирателей в России и 1,8 миллиона за границей. Раньше эти цифры складывали, но это неправильно, потому что многие из находящихся за границей наших граждан имеют регистрацию в России и внесены в списки избирателей и на территории страны, и в зарубежных представительствах. Получается двойной счет. Кроме того, базы ФМС не дают полной картины количества избирателей. В итоге — и это тоже впервые, до нас никто этого не делал — мы взялись самостоятельно за этот процесс, разработав определенные методики, и надеемся, что к началу марта база избирателей будет основательно упорядочена, очищена от двойников, "мертвых душ" и прочих неточностей. Этому будет способствовать и то, что сейчас расширены возможности членов участковых избирательных комиссий для индивидуальной работы с избирателями в ходе подомового обхода не только с целью информирования, разъяснения дополнительных возможностей для голосования, но и для уточнения списков избирателей.

— Как вы относитесь к региональным и местным референдумам, которые проходят "на полях" больших выборов? Считается, что они могут повысить явку.

— Во-первых, нельзя девальвировать понятие "референдум". Это четкая правовая дефиниция, она заложена в закон. Проведение референдумов входит в компетенцию избирательной системы. А когда проводятся разного рода опросы — это не референдумы, и это не имеет отношения к выборам и избирательной системе. Местные власти и общественные объединения имеют право их организовывать и проводить, включая день выборов президента, но они не имеют права вторгаться в нашу компетенцию, смешивая одно с другим. Это не должно привести к путанице в головах людей, не должно находиться слишком близко к помещениям, где проходит голосование по выборам президента, не должно создавать дополнительных проблем по обеспечению безопасности избирательных участков.
Надеюсь, нашими усилиями мы минимизируем проведение разного рода "референдумов", паразитирующих на президентской кампании.

— На финишную прямую президентской кампании вышли восемь кандидатов. Это самое большое число участников таких выборов с 2000 года, когда было 11 кандидатов. Примечательно, что впервые проверку подписей избирателей прошли все кандидаты, представившие их в ЦИК. С чем вы это связываете? Считаете ли оптимальным такое количество участников выборов?

— С тем, что теперь подписей, по сравнению с выборами 2012 года, надо собрать в двадцать раз меньше — для кандидатов от непарламентских партий и в семь раз меньше — для самовыдвиженцев.
Когда мы подводили итоги проверки подписных листов, я уже отмечала, что подписи, представленные кандидатами, были высокого качества. Самая высокая доля брака составила 4,35%. За время текущей избирательной кампании мы не раз демонстрировали свои возможности и твердую позицию в отношении соблюдения законности, неоднократно говорили, что подделка подписей — это уголовное преступление. Думаю, что все участники избирательной кампании нас услышали, поэтому на финишную прямую вышли только те, кто был действительно уверен в качестве своих документов. Сложно сказать, какое число кандидатов можно считать оптимальным. Уж как получилось. Во всяком случае, такое наличие кандидатов в нынешнем бюллетене обеспечивает представительство разных политических сил и взглядов, что расширяет возможности выбора.

— До финальной стадии добрались восемь кандидатов, но мы помним, что намерение бороться за пост главы государства высказывали изначально несколько десятков кандидатов и партий. При этом многие из этих партий "проснулись" только к президентским выборам, до этого мало кто в принципе знал об их существовании. Да и значительное количество самовыдвиженцев, очевидно, использовало президентскую кампанию исключительно для своего пиара. Как вы считаете, не дискредитируют ли они своим участием выборы как важнейший политический институт и не стоит ли ввести какие-то фильтры для выдвижения?

— Не вижу ничего плохого в такой активности. Наоборот, меня порадовал такой живой интерес к выборам президента. Это следствие либерализации законодательства о политических партиях — теперь создать и зарегистрировать партию гораздо проще, чем раньше. Да, в начале у нас было порядка 70 желающих принять участие в выборах. И у каждого была своя определенная цель, каким образом использовать президентскую кампанию для развития своей политической или иной карьеры. И это нормально. В законодательстве уже есть весь необходимый перечень цензов: минимальный возраст, наличие гражданства, отсутствие определенных судимостей и другие первичные требования к выдвижению. Самым серьезным фильтром как раз является представление подписей, которые подтверждают, что кандидат заручился поддержкой граждан по всей стране. На сегодняшний день кандидат от политической партии должен представить 100 тысяч достоверных подписей, самовыдвиженец — 300 тысяч. От сбора подписей освобождены представители парламентских партий. Кроме того, ЦИК России проводит очень тщательную проверку всех документов, которые кандидат представляет для регистрации. И если мы находим в них серьезные нарушения, то имеем полное право отказать в регистрации.

— Как было, например, с Навальным?

— Да. В данном случае можно обсуждать лишь вопрос о том, насколько справедлив судебный приговор в отношении Навального, и не более того. Но по поводу решения ЦИК отказать ему в регистрации кандидатом на президентских выборах даже спорить не о чем. Если бы мы его зарегистрировали, то точно нарушили бы закон.
Невозможно согласиться с требованиями поклонников и покровителей данного политика о привилегированной регистрации: "наш Навальный исключительный, единственный на всю страну оппозиционер и поэтому должен быть зарегистрирован любой ценой, а не то..."
Но начиная с 2012 года около 250 претендентов были по схожим основаниям не допущены к выборам разного уровня, и тогда никто не возмущался. Давайте представим, что на месте Навального оказался бы какой-нибудь товарищ Икс, осужденный за тяжкое или особо тяжкое преступление, например за насилие, за разжигание национальной и религиозной розни. Или за убийство. Или за педофилию. Бились бы в этом случае так же яростно все сторонники Навального за какого-нибудь радикального националиста?
Хотим ли мы иметь президента с криминальной патологией, с непогашенной судимостью, у которого в случае избрания появится команда братков во власти и сложатся весьма экзотичные отношения с правоохранительными органами и судебной системой? Я понимаю, что к нашей судебной системе много вопросов, и как бывший уполномоченный по правам человека я эти проблемы хорошо знаю. Но это другая тема, и к регистрации кандидатов она прямого отношения не имеет.

— Как относитесь к тому, что вас изображают в образе Бэтмена, борца с темными силами?

— Первым это в шутку произнес Михаил Александрович Федотов. Как на это можно всерьез реагировать? Слава богу, хватает чувства юмора и самоиронии. Тогда уж, скорее, Бэтвумен…

— И первая женщина, участвовавшая в президентских выборах в России.

— В 2000-м у меня, по сути, иного выхода не было: или смириться с тем, что тебя как политика уничтожили, или попытаться вытащить саму себя из политического небытия. И мне это удалось, иначе сегодня вы не брали бы у меня интервью...
Я боец по жизни и никогда не сдаюсь.

Беседовали Андрей Ванденко и Ирина Вьюнова


Подробнее на ТАСС:
http://tass.ru/opinions/interviews/4973894